В последнее время эксперты мировой экономики приходят к выводу, что стандартные рецепты оказались малопригодны для лечения больной российской финансовой системы и что рекомендации специалистов по применению обычных западных процедур принесли стране больше вреда, чем пользы. Кроме ухудшения экономического положения России, это естественным образом привело и к обострению отношений России с Западом, и к росту разрушительных тенденций внутри страны, и к внешней агрессивности, и, тем самым, к появлению очага нестабильности и политической непредсказуемости в самом центре евразийского континента. В качестве альтернативы обычно приводят пример Китая, отвергающего западные советы и добившегося при этом заметного улучшения своей экономической ситуации.
Эта неблагоприятная картина будет не полна, если не обратить внимания также на проблему влияния западных благотворительных фондов на формирование общественного сознания постсоветской России, влияния менее заметного, но не менее разрушительного, чем усилия МВФ и подобных ему организаций. Вряд ли здесь можно говорить о проявлении злой воли, большинство западных фондов пришло в Россию, чтобы помочь утвердить в ней системы ценностей, дающие на Западе благотворные результаты. Но то, что на Западе явилось результатом долгого исторического развития, привносится на российскую почву в качестве набора готовых форм и рецептов, совершенно не сообразных с естественными условиями и историческим фоном страны.
Насаждение западных систем ценностей в России очень напоминает усилия царского правительства в ХIХ веке и советского в ХХ по внедрению кукурузы в качестве кормовой культуры в Архангельской губернии. Кукуруза замечательная и полезная культура, но в Архангельской губернии она не приживается. Написаны горы книг об историческом своеобразии России, о влиянии географического и исторического фактора на российское самосознание, но приходят новые реформаторы и новые проповедники, отмахиваются от исторического наследия, как от old stuff, и обещают немедленно создать новое небо и новую землю. У них власть, у них деньги, противостоять им невыгодно и небезопасно, у страны остается одна возможность – имитировать. И в искусстве имитации Россия не знает себе равных. Поэтому адепты всех популярных западных идей: немедленных демократических преобразований, гражданского общества, феминизма, прав человека, эмансипации сексуальных меньшинств, «зеленых», любых религиозных сект и т.п., хоть бы и троцкистов, всегда могут рассчитывать на обретение своих сторонников в России. В тонком слое российского социума, причастного к этой деятельности, идет бурная жизнь – собираются форумы и конференции, издаются журналы и книги, происходят встречи и дискуссии, но вся эта деятельность не затрагивает глубинных процессов российской жизни. Речи нет о насилии, но тот, кто платит деньги, должен помнить, что в конце концов оркестр все равно будет играть музыку по его вкусу.
Каждый, кто пытается учредить в России гражданское общество, должен иметь в виду такие особенности российского миропонимания, как:
- 1. Низкий уровень гражданского самосознания как результат долгого исторического опыта общения бесправного подданного с всесильным государством.
- 2. Низкий уровень правосознания и правовой нигилизм как населения, так и государственных чиновников.
- 3. Низкий уровень доверия ко всем государственным и общественным институтам1.
Значит ли это, что западным понятиям и западным фондам нечего делать в России? Отнюдь. Страна нуждается в помощи для решения своих реальных проблем. Только проблемы эти должны быть правильно сформулированы и правильно поняты.
Главная проблема России, страны европейского культурного наследия, но не имевшей собственного опыта ни Возрождения, ни Реформации, – это проблема дефицита личностного начала. Эта особенность российского менталитета, прославляемая консерваторами как общинная соборность, а прогрессистами порицаемая как колхозная стадность, накладывает отпечаток на ход всех социальных процессов в России. Западное мировозрение, прошедшее процесс индивидуации, ценит гражданские права личности и создает системы их гарантий. В российском космосе личность – явление уникальное, поэтому в российской традиции вся общественная жизнь организуется вокруг редких носителей личностного начала, вокруг вождей, лидеров, проповедников и праведников. Истина в российском понимании – это не что, а кто. Поэтому все усилия западных просветителей по насаждению демократических институтов без оглядки на тех, кто эти институты реально возглавляет, оказываются в большинстве случаев построенными на песке. Формальные структуры оказываются, как правило, имитациями, служащими исключительно для блага своего персонала, а не для решения социально полезных задач.
В результате большое количество социально активной молодежи втягивается в непродуктивную имитационную деятельность. Эти молодые люди еще не лицемеры, многие из них искренне полагают, что иностранные советники не ошибаются и вся эта деятельность по производству симпозиумов и конференций, на которых вращается практически один и тот же круг грантополучателей, является общественно-полезной и нужной. С другой стороны, со стороны внешнего мира с течением времени нарастает враждебное отношение к сообществу друзей Запада (как к баловням фортуны, занимающимся непонятным, чуждым обыденному сознанию, а потому и ненужным делом) и к самим фондам, которые насаждают на российской почве деятельность, понятную и нужную только им самим, и которые все больше воспринимаются не как просветители, а как колонизаторы.
Десять лет назад, на заре перестройки, во всей стране царило благожелательное отношение к Западу, и особенно к США (во многом это была реакция отторжения идеологических клише одиозной коммунистической пропаганды). Сегодня отношение к Западу в лучшем случае скептическое, а США в целом воспринимаются как неприятель. Это изменение отношения – результат неразумной политики американских институтов, создающих недругов там, где их могло бы не быть.
Что можно было бы посоветовать западным фондам, которые действительно хотят помочь России обрести политическую стабильность и сохранить при этом приверженность к либеральным ценностям? Наверное, только одно: помогать тем, кто способен создавать вокруг себя собственное ценностное поле, тем естественным организаторам социального пространства российского общества, кто может взять на себя моральную ответственность распорядиться предоставленными средствами и сохранить при этом должную независимость, тем, кто может вступить в отношения с западным миром и при этом развивать институции, не слишком похожие на западные образцы по структуре и формам деятельности. Людей этих мало, и их нужно долго и трудно искать (как правило, они не склонны к публичности), но только в таком поиске (или в отказе от него) может быть проявлена истинная заинтересованность западного общества в европеизации Евразии. Естественно возразить, что здесь очень мало от демократии, и это действительно так. Однако вспомним, что великая Magna Charta, прежде чем стать достоянием всей Англии, первоначально давала гарантии всего нескольким десяткам человек, а сегодняшняя Россия в духовном смысле вряд ли далеко ушла от эпохи Иоанна Безземельного, во всяком случае Ренессанс в европейском понимании ей, вероятно, еще только предстоит пережить.
Март 1999
Сноски