В конце 1937 и в начале 1938 года, когда в СССР проводилась кампания по репрессированию «врагов народа» (оперативный приказ Наркома внутренних дел Н.Ежова № 00445 и сопутствующие приказы), Особая тройка УНКВД Ленинградской области (начальник УНКВД ЛО Л.Заковский, его заместитель В.Гарин и прокурор Ленинграда Б. Позерн) постановила расстрелять большую группу (всего 1825 человек) заключенных Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН)0 , незадолго перед этим, летом 1937 года уже переведенных на тюремное положение в организованную при лагере Соловецкую тюрьму. Полные списки осужденных тройкой были получены в 1995 году сотрудниками Соловецкого музея (А.Сошина) в архиве Архангельского УФСБ (начальник архива Г.Бызов) и затем обработаны московским НИПЦ «Мемориал» (С.Кривенко).
Расстрел был осуществлен в три приема. Последнюю группу приговоренных из 200 человек (фактически расстреляно 198), в отношении которых постановление тройки было вынесено только 14 февраля 1938 года (протокол № 303), судя по имеющимся документам, расстреляли в том же феврале прямо на Соловках в районе командировки Исаково. Подписал документы о расстреле заместитель начальника 10 отдела ГУГБ НКВД майор Антонов. Перед этим группу из 509 человек (протоколы Тройки № 134, 198 и 199 от 10 и 25 ноября 1937) до прекращения навигации успели вывезти в Ленинград и, по-видимому, расстреляли там (документы о расстреле подписаны 8 декабря 1937 года старшим лейтенантом А. Поликарповым, обычно исполнявшим приговоры в Ленинграде в это время). Однако судьба первой, самой большой группы соловецких заключенных (по спискам октября 1937 года 1116 человек, расстреляно 1111) долгое время оставалась невыясненной. В документах судьба их отразилась следующим образом:
| Дата приговора | № протокола | Дата расстрела | Осуждено | Расстреляно |
| 09 октября | № 81 | 27 октября | 209 | 208 |
| 09 октября | № 82 | 02 ноября | 182 | 180 |
| 09 октября | № 83 | 03 ноября | 266 | 265 |
| 10 октября | № 84 | 04 ноября | 249 | 248 |
| 14 октября | № 85 | 01 ноября | 210 | 210 |
| ИТОГО: | 1116 | 1111* |
В качестве исполнителя во всех случаях фигурирует капитан М.Матвеев, командированный для этого Ленинградским НКВД2, однако место и обстоятельства расстрела этих людей до 1996 года оставались неизвестными. Из опубликованных воспоминаний бывших заключенных (Ю.Чирков, С.Пидгайный и др.)2 известно, что в октябре 1937 года они были вывезены из Соловков в Кемь несколькими этапами, но дальше след этих этапов терялся. В официальных ответах и справках в качестве места смерти людей «соловецкого этапа» по сей день фигурируют обычно Ленинград, Кемь, Соловки, неофициально раньше иногда называли даже Архангельск. Наиболее вероятным местом расстрела однако можно было считать Кемь, так как в предписании выданном Матвееву ему предлагалось выехать в Кемь, где и принять 1116 заключенных для исполнения приговора. Однако в рапорте об исполнении задания место расстрела им названо не было. Эта версия в дальнейшем не подтвердилась.
Весной 1996 года в опубликованной книге работника ленинградского УФСБ Е.Лукина3 было упомянуто о том, что капитан Матвеев в 1938 году был сам репрессирован. Там же говорилось, что в 1937 году, выехав для исполнения расстрела на Соловки, он почему-то проезжал через Медвежьегорск. Попытки обнаружить архивно-следственное дело Матвеева в Санкт-Петербургском управлении ФСБ окончились неудачей, его там не было. Однако, И.Чухин (председатель Карельского «Мемориала»), занимаясь историей Белбалтлага обнаружил сведения о том, что Матвеев был осужден не индивидуально, а в качестве одного из участников группового дела бывших оперативных работников Белбалтлага Шондыша, Бондаренко и др., хранящегося в Карельском Управлении ФСБ, в Петрозаводске, и можно было надеяться, что в этом деле могут обнаружиться какие-то сведения о «соловецком этапе».
В июле 1996 года поисковой группе Санкт-Петербургского НИЦ «Мемориал» Карельским УФСБ (начальник архива Г.Свидский) была предоставлена возможность частичного ознакомления с архивно-следственным делом № 11602 в отношении привлеченного и осужденного по этому делу капитана М.Матвеева. Дело оказалось не политическим и не подлежащим реабилитации. Все осужденные обвинялись в превышении власти при проведении расстрелов под Медвежьегорском («в обычном месте исполнения приговоров над заключенными Белбалтлага»), и поэтому дело содержало большое количество документов, как фиксировавших саму технику исполнения приговоров того времени, так и относящихся к обстоятельствам исполнения Матвеевым полученного задания4 . На основании этих документов можно считать установленным, что осужденные соловецкие заключенные были этапированы по морю в Кемь, оттуда железной дорогой их перевозили в Медвежьегорск, там помещали в СИЗО Белбалтлага (способного одновременно вместить не менее 300 заключенных). Из СИЗО осужденные связанными на автомашинах доставлялись к месту расстрела, находящемуся в 16 км. от Медвежьегорска, где М.Матвеев лично (иногда с помощью помощника коменданта УНКВД ЛО Алафера) расстреливал их из револьвера. Ежедневно Матвеев расстреливал около 200 – 250 человек в соответствии с численностью соответствующего протокола тройки (по одному протоколу в день). Перерыв в расстрелах с 27 октября до 1 ноября 1937 года был вызван попыткой побега заключенных во время перевозки из СИЗО и необходимостью изменения процедуры перевозки.
12 февраля 1997 года рабочей коллегией Международного общества «Мемориал» было принято решение о проведении в 1997 году Дней памяти посвященных 60-летию «большого террора» 1937 года в СССР на участке шоссе в районе 16 км дороги Медвежьегорск-Повенец, связав их с 60-летием «соловецкого расстрела», среди жертв которого были представители почти всех народов населявших СССР. Одновременно было решено продолжить работу по более точной локализации самого места расстрела.
В районе 16 км дороги Медвежегорск-Повенец (ныне это 19 км) расположен песчано-гравийный карьер, который к этому времени уже был известен местным краеведам (много сил сбору свидетельств отдал покойный Н.Ермолович) и местной администрации, как место с которым жители округи связывали проведение расстрелов довоенного периода. В настоящее время прямых свидетелей расстрелов в этом районе не осталось, и имеющиеся сведения носили вторичный и уже фольклорный характер. В послевоенный период карьер был перепрофилирован с песка на песчано-гравийную смесь, расширен и занял площадь более 1 га, в связи с чем по документам землеотвода предварительно нами была выявлена довоенная его часть. Местные власти Медвежьегорска (зам. главы районной администрации В.Каштанов, начальник РО УФСБ старший лейтенант В.Стариков) оказали содействие работе поисковой группы, обеспечив помощь местной воинской части.
30 июня поисковая группа Санкт-Петербургского (В.Иофе, И.Резникова) и Карельского (Ю.Дмитриев) «Мемориалов» с помощью солдат воинской части (командир роты старший лейтенант А.Ждан), приступила к шурфовке пятна старой части карьера. Все пробы дали отрицательный результат, после чего 1 июля поиск был продолжен в прилегающем к карьеру лесу. Примерно в пятистах метрах севернее карьера (девятьсот метров от шоссе) непосредственно у дороги, ведущей вглубь леса были замечены первые расстрельные ямы, опознаваемые как провалы земли (глубиной 10 – 30 см) сохранявшие правильную четырехугольную форму. В первых же раскопах на глубине 2 метров были обнаружены скелеты, уложенные на неопределенную глубину залегания при размере ямы в плане 4 на 4 метра. У всех имелись отверстия в затылочной части черепа. Было зафиксировано около 150 ям, пять из которых в разных частях участка были вскрыты в присутствии районной прокуратуры (останки обнаружены во всех вскрытых ямах). Ямы были засыпаны, а весь участок леса маркирован по периметру лесной службой для вывода из хозяйственного оборота.
Обнаруженное массовое захоронение помимо жертв «соловецкого этапа» хранит останки расстрелянных в ходе той же кампании «большого террора» заключенных Белбалтлага и жителей южных районов Карелии. По предварительным документальным оценкам общее количество расстрелянных может достигать 5 – 6 тысяч человек.
В.Иофе